"Buchmesse 2019: рождение гибридного читателя" / Основные тренды Франкфуртской книжной ярмарки 2019
Экологическое безумие, нюхательная история, возвращение к тексту и гибридный читатель: Константин Кропоткин рассказывает об основных трендах Франкфуртской книжной ярмарки 2019.
Способов рассказывать становится все больше: почетный гость нынешней Buchmesse, Норвегия, предлагает, например, «понюхать историю». В лаконично устроенном норвежском павильоне, на одном из грубоватых столов, ждут носов два десятка металлических емкостей: чуть отдает ржавчиной запах, названный «Нерожденный, шесть месяцев после создания»; землей и свежестью пахнут «Свиньи Хаделанда летом в полях». Сосуд, именуемый «Асфальт, через десять минут после дождя», им и пахнет — мокрым асфальтом.
«Мы существуем мечтой» — фразу из стихотворения Улава Х. Хауге, взятую на Buchmesse в качестве девиза норвежской презентации, можно запросто понимать и как идею современной книги — она все менее вещественна. Сердца и двери, горы и родники открываются с помощью звука, света, изображения — путь книги к читателю становится все более прихотливым.
Впервые в истории франкфуртской ярмарки аудиокниги и подкасты получили отдельный павильон, работая зримым подтверждением статистики: всего за год в Германии аудитория «историй в звуке» удвоилась, 23 миллиона немцев регулярно слушают книги и подкасты, из них восемь миллионов делают это ежедневно.
Оливер Даниэль, директор немецкого подразделения Audible, популярной стриминговой аудиоплатформы, предлагает два объяснения: «Во-первых, люди, просто закрыв глаза, могут пережить что-то особенное. Это стремление связано и с тем, что в англоязычном мире именуется screen fatique — усталость от экранов. Звуковое переживание — это развлечение-отдых. Во-вторых, цифровое содержимое всегда с собой — мобильные приложения делают истории доступными в любой момент: в супермаркете, на остановке, в приемной врача, в спортзале...»
Прежде аудиокнига служила гарниром к обычной, а теперь она пытается претендовать на автономию: недавно немецкий автор бестселлеров Себастиан Фитцек написал роман Auris, предназначенный в первую очередь для озвучивания. Идея, не лишенная изящества: мастер кровавых историй (имеющий, увы, не очень удачную писательскую судьбу в России) придумал сюжет, который крутится вокруг «звуковых профайлов».
* * *
На пользу продажам аудиокниг и нынешний экологический тренд, все более похожий на одержимость. Романы в формате mp3 уж точно не губят леса, а на вопрос, как природу следует любить, на франкфуртской ярмарке отвечает, к примеру, коллекция лучших в этом году немецких карикатур, показанных во внутреннем дворе выставочного комплекса.
«Вы впервые в магазине без упаковок?» — спрашивает совсем голый продавец у изумленного покупателя. «Не вздумай постить в фейсбуке! — кричит герой другой карикатуры с борта круизного лайнера. — Я всем говорю, что мы проводим отпуск в баварских лесах».
Природа, ее ценность, ее спасение — желание выглядеть судьбу через почву на нынешней книжной ярмарке чрезвычайно ощутимо.
И вот...
...норвежская писательница Майя Лунде вновь вспоминает добрым словом насекомых: на весь мир она прославилась «Историей пчел», а во Франкфурте-на-Майне представила третью часть «климатической саги» — «Последние в своем роде» (второй книгой была «История воды»).
...Жан-Батист Дель Амо, новая звезда французской литературы, рассуждает о свиньях и фермерах (роман «Звериное царство»). По словам гонкуровского лауреата, на его родине книгу назвали «литературным открытием года» во многом из-за реалистичного описания отношений людей и животных в индустриальном мире: «Я убиваю, потому что мне по душе твой вкус».
...23-летняя студентка Луиза Нобауэр, именуемая немецкой Гретой Тунберг, в книге Vom Ende der Klimakrise («О конце климатического кризиса») рассказывает не только об участии в движении Fridays-for-Future, но и о том, как она вынуждена противостоять интернет-травле.
Экологический фильтр, через который приходится смотреть на литературу, так вездесущ, что родом природозащитного высказывания мнится уже лирическая история Дениза Юджеля, немецкого журналиста турецкого происхождения. Более года проведя в турецкой тюрьме, он посылал жене письма, украшенные букетиками петрушки, теперь это растение для него — «цветок любви».
Кокон — вот, пожалуй, самый точный образ современной книги. В одном из павильонов всем желающим предлагают полюбоваться на виртуальные миры через 3D-очки, и со стороны это кажется квинтэссенцией современного затворничества: по объективно голому пространству ходят люди и машут руками.
Иллюзия все убедительней выдает себя за правду, и логичен вопрос, в состоянии ли мы распознать ложь. Газета Süddeutsche Zeitung, представляя самые интересные книги Buchmesse, рассказала о «Тысяче строк лжи» (Tausend Zeilen Lüge) Хуана Морено — того самого фрилансера, который разоблачил звезду немецкой журналистики Клааса Релоциуса, поставившего на поток выдумки под видом правды. На месть этот отчет не похож — он читается скорее как документальный детектив, а заодно и напоминание, что фактчекинг становится в современной журналистике новой религией.
О долге писателя быть ближе к фактам напомнил и Саша Станишич, «самый востребованный автор Buchmesse». Получая книжную награду Deutscher Buchpreis, немецкий писатель балканского происхождения в хвост и гриву раскритиковал Петера Хандке, одного из новоиспеченных нобелиатов, за поддержку сербского диктатора Слободана Милошевича. Серб по отцу, босниец по матери, Станишич попал в Германию 14-летним. Одиссея беженца и стала основой для романа Herkunft, получившего главную литературную премию Германии.
«Мне выпало счастье избежать того, что Петер Хандке не описывает в своих текстах», — заявил 41-летний автор, выступая на церемонии Deutscher Buchpreis.
Стрелы попали в цель. Петер Хандке, отвечая на вопросы журналистов у себя дома, в австрийском городке Гриффен, разразился тирадой о том, что он в первую очередь писатель: «Я родом из Толстого, я родом из Гомера, я родом из Сервантеса, и оставьте меня в покое».
«Я не возмущен, я разочарован тем, что Хандке со своей ложью о войне на Балканах получил с помощью Нобелевской премии отпущение грехов. При том, что литература создана для того, чтобы превращать реальность в словесность», — уточнял Станишич в интервью австрийской прессе.
О том, насколько многообразна литературная реальность, на Buchmesse можно было убедиться неоднократно: «Здесь, на ярмарке я чувствую себя как Good Girl, и это не так уж и плохо. Дома, в Польше я привыкла, что меня считают скорее Злом», — заметила Ольга Токарчук, еще один нобелиат этого года, рассуждая о вреде самоцензуры в странах, где господствует цензура.
* * *
Чувство соседствующих и во многом изолированных друг от друга сред на нынешней ярмарке особенно заметно тем, кто так или иначе связан с Россией. О нынешних отношениях страны Tschechow und Dostojewski с внешним миром говорят только за пределами российского павильона: Удо Лилишкис, работавший в России в качестве корреспондента ARD, представляет книгу Im Schatten des Kremls, которая, как говорят первые читатели, представляет «амбивалентный портрет страны, которая с одной стороны восхищает своим масштабом, а с другой — является „Россией Путина” с преследованиями оппозиции и аннексией Крыма».
На самом стенде с надписью Russia обсуждают проект «Страдающее Средневековье», границы поэзии и прозы, магию Екатеринбурга, колыбельные, 90-летие Василия Шукшина, 80-летие с начала Второй мировой войны. Повестка мировая предложена как часть российской на правах бедной родственницы, одна из дискуссионных тем — «обретения и потери» России и Европы после падения железного занавеса.
Не стану скрывать, на меня, пишущего и дышащего на русском, это произвело гнетущее впечатление — как, собственно, сам павильон, устроенный точно так же, как год-два-десять лет тому назад: в красных флагах и шрифтах, напоминающих о советском авангарде.
Были времена, когда на Buchmesse Россия была главным событием. Были времена, когда она была местом споров и возмущений, — с протестами там собирались демонстранты. Сейчас ничто воды замутить не способно: в 16:00 — Россия «в причудливом мире словесных превращений», а часом позже — доклад психотерапевта «Доктор, у меня стресс. Психозы и страхи большого города».
* * *
Татьяна Зборовская, блестящий переводчик с немецкого, признает, что сейчас взаимодействие России с внешним миром действительно затруднено. Но в этом она видит скорее экономические причины: евро подорожал, российским издателям все труднее покупать права на перевод, то есть готовность вкладываться в сложных авторов все меньше. Например, литература Германии пользуется славой «слишком умной» — немецкие бестселлеры могут запросто залежаться на российских складах. Пример тому — Даниэль Кельман, романы которого немцы готовы скупать на корню, а в России у него слава широко известного в более-менее узких кругах.
Есть, впрочем, надежда, что этот автор «зайдет» не мытьем, так катаньем: во время Buchmesse стало известно, что Netflix экранизирует его последний роман Tyll. Возможно, в России, посмотрев историю, захотят ее и прочитать — перевод романа на русский идет полным ходом.
Новая русская литература куда современней, чем может показаться. В этом я убедился, перекинувшись парой слов с Алексеем Сальниковым, автором романа-бестселлера «Петровы в гриппе и вокруг него». Автор из Екатеринбурга убежден, что для писателя нет табуированных тем. Услышав вопрос, может ли он представить гея в качестве героя своего нового романа, Сальников с ответом не медлил: «Да вполне себе легко».
* * *
На Buchmesse 2019 книга все больше ощущается как субстанция промежуточная — временная форма жизни, которая готовится стать аудиошоу, фильмом, сериалом, перформансом. Предположение, возможно, надуманное — связанное с масштабом самой ярмарки (7,5 тыс. участников из 104 стран), которая предъявляет самые разные аспекты книжного мира. Здесь каждый видит, что хочет.
Но, объективно говоря, бумажная книга сохраняет свое первенство. По последним опросам, 79 % предпочитают читать книги на бумаге, электронные версии воспринимаются как дополнительные, не основные. «Появился новый читатель — гибридный, — объясняет Нина Хугендубель, один из руководителей крупной книжной сети Hugendubel. — Чтение цифровое и аналоговое сделались параллельными занятиями». И если специальную литературу предпочитают в цифре, то беллетристика уместней в старом добром формате.
«Text is back, — заверяет колумнист немецкой телерадиокомпании NDR. — Сейчас мы, кажется, читаем так много, как никогда раньше... Возможно, мы читаем иначе, чем прежде. Больше книг „на зубок”, меньше толстых томов. Больше по диагонали, меньше вглубь. Больше мнений, чем фактов. Но мы читаем...»
https://gorky.media/context/buchmesse-2 … hitatelya/
Спасибо Косте Кропоткину поведал Нам о Франкфуртской книжной ярмарке уходящего года!
Но что Нам русским литература запада? Они вон Хемингуэя сделали русским шпионом, новая книга выходит, об одном из лучших американских писателей!
На очереди Марк Твен и Джек Лондон? Они пока не агенты этих русских и Путина?
И почему никто не спрашивает, где новые русские Достоевские, Пушкины, Чеховы, Шолоховы? Почему их нет, а вместо них иудо-сионисты акунины и другие писатели плесени жидомасонов :
АКУНИН...ЕВРЕЙ ПРИЧЕМ НЕЧИСТОПЛОТНЫЙ И ГРЯЗНЫЙ)))
Написал подробный разбор опуса Чхартишвили. На самом деле это довольно вредная книга. Это такой Рабинович, который напевая Карузо отбивает всякую охоту к музыке.
https://theallexbekk.livejournal.com/11960280.html
В этом беда, третье и последнее иго на Руси, иго нечистоплотных и грязных насекомых или глистов сионизма, как их именует полковник Квачков!
Именно эти твари, вкупе с поганью на Руси, со староверами, контролируют все печатные мощности, а сами насекомые сиона, контролируют главлит и моссолит, с момента отрезания головы Мордыхаю Берлиозу, когда Сатанаил решил посетить Русский Мир, мало что изменилось!
Русский Мастер и его Маргарита ... Но русские Достоевские и Пушкины, Чеховы и Шолоховы они есть, но их нечисть химеры на Руси (иудо-сионисты&староверы) на пушечный выстрел не подпустят к читателю ...
